Неопределенность относительно перспектив глобального
экономического роста продолжает повышаться. Так, выход Великобритании
из Евросоюза без соглашения об условиях этого процесса инвесторы
определяют как самый серьезный краткосрочный риск, а председатель совета
директоров финансовой группы Societe Generale Лоренцо Бини-Смаги даже
назвал его сопоставимым с кризисом 2008 года.

Несмотря на демонстрацию готовности к нахождению консенсуса в
торговом противостоянии руководством США и Китая, градус опасений по
поводу его последствий для pax economica не снижается. Как сообщил на
минувшей неделе представитель Международного валютного фонда Джерри
Райс, в результате мировая экономика может потерять уже в текущем году
0,8% в темпах роста.

Все это вкупе с локальными политическими рисками (например,
возможная вероятность дефолта Аргентины, нападение йеменских
повстанцев на нефтеперерабатывающие заводы Саудовской Аравии1 и т.д.).
не могло не привести к снижению аппетита инвесторов к риску – чистый
отток капитала с финансовых рынков развивающихся стран в августе-2019
стал максимальным с июня-2018 и составил $17,4 млрд, сентябрь готов
побить этот рекорд.

Понятно, что снижение глобальной экономической активности может
привести к сокращению глобального спроса на энергоресурсы. Пока
российские власти не предсказывают обвал нефтекотировок. Центробанк в
своем прогнозе указывает, что в базовом сценарии цена барреля Urals в 2020

году составит $55, а в 2021-м и 2022-м — $50. Прогноз Минэкономразвития –
$55–57 в следующие три года. В то же время, глава Сбербанка Герман Греф в
ходе Московского финансового форума (МФФ, 12-13 сентября) предупредил
о высоком риске «сырьевого шока», если снижение потребления и
фактически бесконтрольное увеличение предложения черного золота на
мировом рынке будет способно продавить цену Urals значительно ниже цены
отсечения по бюджетному правилу (сейчас $41,6 за баррель).

С этой точкой зрения, правда, не согласны в Минфине. В
эксклюзивном интервью RT на полях МФФ заместитель министра финансов
России Владимир Колычев отметил: «За последние несколько мы лет
накопили ликвидных резервов объёмом почти 7% ВВП. Это означает, что в
течение трёх – пяти лет страна может без последствий для экономики жить с
ценами на нефть и $30 за баррель. Если нефтяной шок будет более
краткосрочный, то и падение цен на нефть ниже этого уровня мы переживём
без каких-либо существенных негативных эффектов».

Уверенности в возможности преодоления краткосрочных шоков
добавляет и то, что резервы РФ2 со времени введения санкций и обвала
нефтецен в 2014 году впервые превысили все долги государства
(федерального правительства, регионов и муниципальных образований) – по
состоянию на 1 августа 2019-го, 17,6 и 16,2 трлн рублей соответственно. К
тому же профицит бюджета за восемь месяцев с начала года достиг 3,7%
ВВП и 2,56 трлн рублей (в 2018-ом на ту же дату 3,1% или 1,96 трлн рублей).
При этом доходы в размере 13,255 трлн рублей исполнены на 66% от
годового плана, расходы в 10,695 трлн рублей – лишь на 58,6%3.

Судя же по представленным ЦБ РФ в проекте Основных направлений
единой государственной денежно-кредитной политики на 2020-2022 годы
уточненному рисковому сценарию, накопленная «подушка безопасности»
позволяет относительно быстро преодолеть шок мирового кризиса,
обусловленного снижением нефтецен в 2020 году до $20-25 за баррель при
росте инфляции до 7-8% и падении ВВП на 1,5-2,0%. В 2021-2022 годах при
закреплении «нефти по 30-35» экономика вернется к восстановительному

росту – до 1,0-2,0% в 2021-ом и до 3,5-4,5% в 2022-ом. Понятно, что
рисковый (по сути кризисный – прим. авт.) сценарий влияет на дискуссию о
том, как и когда тратить ФНБ (на 1 сентября его общий объем достиг 7,5%
ВВП, ликвидной части – 5,7% ВВП). При этом в Минфине для адаптации к
негативным внешним обстоятельствам при необходимости не исключают
понижения «порога отсечения» нефтегазовых доходов с текущих уровней.

Вместе с тем, достаточно высокий уровень макростабильности все
более контрастен с качеством и темпами экономического роста при его
слабой социальной отдаче и убывающей поддержке внешнего спроса.
«Утечки» в деловых СМИ о планах Минфина говорят о стремлении
развернуться от бюджетной консолидации к политике развития:
профицит по итогам-2019 ожидается в 1,4% ВВП, в 2020-ом и того ниже
– около 0,8% при темпе роста минимум в 1,7% и стремлении к 2,0%.
Вопросы же, как может быть выстроен механизм ускорения,
прибавляют актуальности по мере выхода подготовки бюджета-2020 на
финишную прямую (19 сентября правительство будет обсуждать его
проект перед внесением в конце месяца в Госдуму РФ). Стимулы же
росту теперь (после приближения ставки Центробанка к нейтральному
уровню) зависят в первую очередь от «компенсации отставания»
бюджетных расходов, хотя и здесь важна «золотая середина» –
исполнять годовые назначения необходимо так, чтобы не ускорить
инфляцию и не допустить перегрева экономики. Планирование и
принятие бизнес-решений при этом заметно усложняется: чтобы
спрогнозировать действия регуляторов требуется осуществлять
постоянный мониторинг влияющих на них внешних рисков.